Автор — Наталья КУРЛАНОВА

Я часто хожу в кино на ужасы, реже – на российское массовое кино, да и то в основном, чтобы «поугарать» и уйти на середине фильма с чистой совестью, погромче высекая словами могильный камень над ямой отечественной киноленты.

Да, я строю из себя эстета. После хорроров зритель, иногда смеясь, иногда бурно обсуждая развязку, слившую весь сюжет («Лекарство от здоровья», пламенный тебе привет), но чаще перекидываясь дежурными фразами, спешит покинуть зал и вернуться в яркий мир ТЦ и шумных улиц. Но фильм Звягинцева – он слишком страшный, настолько, что единственная пара, купившая ведерко попкорна на нашем сеансе, так и не нарушила хрустом царившую в зале тишину.

Уже шли титры, а люди продолжали сидеть. Просто возвращаться в такой мир после ЭТОГО – сложно. «Будет трудно», – с такими словами и обратился сам Звягинцев к зрителям перед прокатом ленты на экранах родного Новосибирска. А будет ли трудно во время просмотра, или после будет труднее – это уже каждый решает сам. Лично мне, вроде как привыкшей и по-своему полюбившей самобытное андеграундное кино, неприятно и мерзко до сих пор.

После прогремевшего «Левиафана» последний фильм режиссера скорее сравним с шелестом человеческих тел в камышах… тел живых, конечно. Теперь мы наблюдаем не за поломкой всего поезда под названием «Россия» и даже не за неисправностью отдельного вагона или какой-то системы, а за крахом средненькой такой семьи, занявшей всего одно купе.

С первых кадров становится ясно, что все будет очень плохо: ненастная московская осень, затянутое смогом небо, по радио – конец света, предсказанный майя (дело происходит в 2012), по телевизору – «Дом 2», в смартфонах – фотографии чужой жизни, в детской – брошенный Алеша, в руке матери – бокал вина, в словах отца – апатия и равнодушие, а еще где-то ненавистная теща, и она, конечно же, всегда была права.

На этом фоне разворачиваются уже привычная картина – развод родителей и малолетняя обуза, родом из той, прошлой, жизни. Жизни без любви. Такой сюжет с «ненужным» ребенком мы видели уже и в «Сестрах», и в «Лиля навсегда», и в «Похороните меня за плинтусом», и в «Волчке». Несчастные дети – довольно популярная тема для темной лошадки российского кинематографа. Жестоко. Но в фильме Звягинцева и так еще короткая жизнь Алеши занимает экранного времени не больше 10 минут: нам покажут его в самом начале, мы увидим оставленные им следы, и, возможно, вернемся к мальчику в конце фильма (финал открытый).



Все это время у него почти что нет реплик, у него глухой, скребущий горло плач взрослого человека. Даже его пропажа обнаруживается не сразу. Для ребенка такая жизнь сравнима с известной всем игрой в горячую картошку – им не хотели обжечься, его бросали туда-сюда, и игра закончилась, как и бывает обычно: мяч просто выпал из рук и укатился.

Казалось бы, все к этому и шло: проблема просто исчезла. Продается родной дом, срываются обои в детской, разрываются все прошлые связи. Алеша не нужен. Алеша – ошибка юности. Иногда со взрослыми такое случается. А у матери и отца уже пригрето другое место: там новая квартира, там молоденькая беременная жена и лояльная теща, там завидный жених и уже взрослая дочь. Там – любовь, тут – нелюбовь.

А дальше все становится еще хуже. Ловишь себя на мысли, что лучше бы горе-родители так и остались однозначно плохими героями. Но мать, она, как говорится, и в Африке… И вот уже хладнокровный отец рыдает, скрючившись у липкой и холодной больничной стены, а осунувшаяся от стресса родительница божится, что никому бы и никогда бы своего ребенка не отдала. Но вот только на пронзительный крик «А-ле-ша!», от которого в жилах стынет кровь, уже никто никогда и не откликнется.

Есть, впрочем, в фильме если и не минусы, то довольно спорные моменты. Например, нелюбимое мною «тоннельное зрение», предлагаемое режиссером в данной картине. Он сам делает все выводы, сам, словно за руку, ведет от точки до точки и довольно явно выводит на поверхность то, что иногда хочется найти и самому. Например, в сцене, когда отец заходит в офис, нам показывают (хоть и отзеркаленную) надпись: «Отдел продаж» и сразу после – огромную икону и фотографии соборов на стене (тут все очевидно).

Пугает также и огромное количество стереотипов в фильме, список которых можно продолжать почти бесконечно: «Дом-2» по телевизору; люди, уткнувшиеся в экраны смартфонов; парикмахер, который знает все о твоих проблемах; новый избранник: не пьет/ не курит; девушка, прикусывающая губу и томным голосом диктующая номер на ходу неизвестному мужчине; мать мальчика, незаметно ласкающая в ресторане свою новую пассию ногой под столом; злорадная теща, которая «говорила и предупреждала»; ссора в машине и нервные звонки высаженной на обочине истерички и т.д. и т.п. Понимаю, что из таких штампов и состоит неприукрашенная наша жизнь, но, возможно, не стоило их включать в картину все разом.

И все же фильм заслуживает внимания. «Нелюбовь» интересна если и не новой идеей или сюжетом, то хотя бы детально проработанной атмосферой мучительной безысходности и ускользающей надежды, от которой словно раз за разом отрезают «шматки» все большего размера. По-видимому, этот общий для всех фильмов Звягинцева дух знакомой нам русской тоски и цепляет французских критиков (работы режиссера три раза удостаивались наград Каннского кинофестиваля). Вероятно, жителям лазурного берега нравятся такие вот невыдуманные истории из России, но с нелюбовью. Да и нам они нравятся тоже.



В рецензии использованы кадры из фильма «Нелюбовь» А.Звягинцева