23 февраля. День защитника Отечества. Праздник всех мальчишек, ребят, парней. Мужской день. Но для тех из них, кто отслужил в армии, отдал долг Родине — этот праздник особенный. Тем, кто воевал, сегодня не до улыбок. Призраки прошлого преследуют. Лица погибших друзей всплывают в памяти. Из года в год в День защитника Отечества поминают тех, чьи души остались по ту сторону войны.


В канун праздника корреспондент «Молодежного Смоленска» встретился с участником боевых действий в Афганистане, Анатолием Сергеевичем Давыдовым (имя по просьбе нашего героя изменено). Анатолий Сергеевич согласился поделиться воспоминаниями о войне, которую хочется забыть.

Расскажите про Афганистан… Как там было?

Страшно… День шел за год. Там взгляды на жизнь переворачиваются. Проблемы мирской жизни кажутся такими ничтожными в сравнении с войной.

Как Вы попали в Афганистан?

Я сам из Беларуси. В 15 лет поехал учиться в Москву. Окончил строительное училище. Был призван в армию. В общем, ничего особенного. Как и другие. По распределению был отправлен в Афганистан. Когда узнал, стало не по себе. Но тогда еще не совсем понимал, что попаду на войну. Меня и других новобранцев забросили в Фергану. В учебке провели несколько месяцев. На построении главнокомандующий сказал: «Кто не желает нести службу в Афганистане, выйти из строя». Это был переломный момент. Некоторые парни из моей роты собирались выйти. Но… Никто с места не двинулся. Затем нас на вертолетах перебросили в Кабул.

Что Вы чувствовали, когда ступили на асфальт аэродрома Кабула?

Чувствовал… Даже не знаю. Мы попали в атмосферу суеты: солдаты, офицеры, порознь или строем, бежали кто куда. Среди шума работающих лопастей вертолетов и рева моторов самолетов раздался стальной голос капитана, от которого по спине пробежал холод. И мы построились.

В первые дни пребывания в Афгане к чему было трудно привыкнуть?

Слепящее солнце. Глаза невозможно открыть было. И жара, настоящий зной. Даже воздух был горячим. Песок, что скрипел на зубах, раскаленные камни — все пылало невидимым огнем. Изнуряющая жажда. Но запас воды ограничен – расходовать нужно было экономно.

Первое потрясение. Когда пришло осознание войны?

Наш батальон двигался в сторону границы с Союзом. Был дан приказ занять высотку и охранять дорогу. Пока шли, нарвались на несколько засад моджахедов. Было впечатление, что горы стреляют. Человек среди них как муравей, и с любой стороны может прилететь пуля. Все было неожиданно. К этому нельзя быть готовым. Вначале уши закладывало от выстрелов. Потом немного попривыкли. Затем, поднимаясь на высотку, я увидел среди песка что-то блестящее. Пригляделся – а там часы, желтые – точно золотые. Необычные. Еще перед первым нашим походом старослужащие предупредили: будьте осторожны, ступайте аккуратно, мины раскиданы повсюду. Не знаю, почему, но я прошел мимо тех часов, как и предыдущие солдаты. Что-то мне подсказывало, что неспроста они там. Но один солдат, шедший сзади, потянулся к ним. Раздался взрыв. Несколько человек отбросило ударной волной. За свое любопытство солдат расплатился жизнью… Двоих задело осколками гранаты. Именно тогда, впервые столкнувшись со смертью, и пришло осознание войны.

Когда человек на войне, он невольно начинает верить в приметы. Были ли у вас свои, особые приметы?

Да, конечно. Разные были. Хорошо помню одну примету: если до обеда дожил, то доживешь до вечера. Духи нападали либо утром, либо ночью – наверное, совпадение. Но почему-то так и случалось в основном.

А был у вас какой-нибудь амулет, талисман, помогавший вам в трудную минуту?

Когда я уезжал, мама сняла со своего платья брошь и отдала мне. Уже в Афгане, я приколол с обратной стороны формы эту брошку. Два года она сердце грела, как воспоминание о родном доме.

Война – ненависть, боль, потери… Как вынесли?

Духи шли на прорыв через ущелье. Наша дивизия находилось на другом конце. Завязался бой. Пулемет бил как отбойный молоток. Капитан произнес слова, благодаря которым я понял, зачем все это. Он сказал: «Мы пришли помогать! Строить школы, больницы. Мы должны вернуть мир в эту прекрасную, солнечную долину. И я сделаю все, чтобы воплотить это в жизнь». Это и помогало не превратиться в зверя – сострадание и желание помочь мирному населению этой страны превышало чувство ненависти к моджахедам.

Что для человека, попавшего на войну, самое главное?

Самое главное – доверять командиру, даже получая совершенно отчаянные приказы. Когда, например, в районе кишлака Каджаки-Суфла колонна попала под прицельный огонь, а местность вокруг оказалась заминированной, комбат отдал приказ командирам «бээмпэ» взбираться на господствующие высоты. Наклон был сильным, машины могли перевернуться. Но зато можно было не опасаться мин: зная, что взобраться на них невозможно, мятежники не посчитали нужным минировать дорогу. И просчитались. Капитан получил ранение в голову. Нелепое – о крышку люка, к которой его подкинуло взрывом под гусеницей БМП. Очнулся на носилках. И тут же подскочил. Вытер рукавом кровь – и пошел поторопить машины вновь попытаться взять высоту. И взяли. Наш капитан – мужик отчаянный, но научил нас не сдаваться. И шли за ним всегда до конца.

И последний вопрос… Личного характера… Вам снится Афган?

Снится. Уже не так часто, как прежде. Когда только вернулся, в первые месяцы, каждую ночь ко мне во сне заходили друзья, которых больше нет. Мне снились бои под Баграмом. Мне снилась Шинданта… Ущелья, дороги, горы… Сейчас многое изменилось с тех пор… У меня семья, дети, любимая жена… Они помогают жить настоящим, заглядывая в будущее.

Спасибо Вам большое за рассказ! С праздником!